В Судане отличительной особенностью переходного политического периода продолжают оставаться нескончаемая череда системных кризисов, которые разрушают страну, начиная с января 2005 года. Первой «ласточкой» этого процесса стало отделение от Судана его южной части, провозгласившей самостоятельное управление. С тех пор конфликт между политическим и военным центром принятия государственных решений приобрёл характер вооружённой борьбы. К тому же, дополнительным импульсом в развитии суданского кризиса стало участие в нём различных группировок гражданского общества и внешних сил. В результате незаинтересованности суданских фракций, построенных преимущественно на исламистском фундаменте, в сохранении государства в ближайшей перспективе Судан может навсегда исчезнуть с политической карты мира.
Основными проявлениями суданского кризиса являются не только резкое обострение имеющихся межэтнических и межконфессиональных противоречий, но и всплеск напряжённости в Дарфуре, перманентный военный конфликт в Голубом Ниле и Южном Кордофане. Помимо прочего, Хартум до сих пор не определился в вопросах своих взаимоотношений с Югом, что делает их общую границу зоной повышенной опасности. И самое главное, руководство страны пока не готово в силу объективных обстоятельств (систематические государственные перевороты) наладить конструктивный диалог с Международным уголовным судом, чтобы окончательно легитимировать статус своей страны, «свободной от террористических организаций».
Безусловно, при таких условиях обеспечение status quo Судана, несмотря на необходимость системных преобразований и угрозу джихадистского восстания, скорее всего, будет затруднено. По крайней мере, правящая военно-политическая группировка не демонстрирует готовности к тому, чтобы вывести страну из затяжного кризиса и не обладает способностью маневрирования в целях расположения к себе оппозиционных племенных, военных и религиозных лидеров. Национальное переходное правительство, вместо того, чтобы консолидировать разрозненные фракции суданского общества, продолжает вбивать клинья между ними, усиливая давление на своих противников, опираясь на слабые и практически невыполнимые обещания ряда стран международного сообщества содействовать целостности суданского государства и предотвратить новую войну между Севером и Югом. Во всяком случае, Хартум сейчас с наивными глазами взирает на Пекин и Москву, ожидая, что они не оставят суданский народ «на произвол судьбы». Однако при этом он также наивно смотрит и в сторону Вашингтона, который, впрочем, никак не нуждается в том, чтобы Судан был преуспевающим государством. Такое неопределенное поведение суданского руководство внушает Китаю и России весьма обоснованное беспокойство, поскольку нет гарантий того, что: 1) российские и китайские инвестиции будут возвращены, 2) это не создаст дополнительных сложностей во взаимоотношениях с США, 3) в Судане не произойдёт очередной государственный переворот, в результате которого новое руководство страны может отказаться от выполнения обязательств, данных прежними лидерами. При таком раскладе Хартум остаётся с «нулевой» поддержкой международного сообщества.
Таким образом, сохранение status quo маловероятно хотя бы потому, что оппозиционные политические группы вряд ли согласятся с доминирующей ролью армии, которая фактически сосредоточила в своих руках всю полноту государственной власти. По этой причине весьма оправданным является мнение бывшего главы Академии исламского фикха Эссама Ахмеда аль-Башира, который ещё в 2013 году предрек, что ни одна партия или группа в Судане не может претендовать на безраздельное управление государством.
Стоит также отметить то, что в состоянии ухудшающейся экономики и резкого снижения уровня международной поддержки национальное переходное правительство обладает катастрофически ничтожными рычагами влияния на происходящие в стране события и процессы и, тем более, не в состоянии сдерживать рост племенной и конфессиональной напряжённости. В силу этого, Хартум не может гарантировать собственную безопасность. Между тем, в стране сохраняются тенденции по узурпации военной хунтой государственной власти посредством ужесточения давления на оппозицию, увеличения налогового бремени и внесудебного преследования, тогда как противники действующего режима категорически не согласны мириться с существующим положением дел. Это увеличивает риск создания дополнительных эпицентров внутриполитического конфликта, перерастающего в открытую войну, результатом которой станет окончательный распад Судана.
Однако распад государства вряд ли может состояться при отсутствии консенсуса между всеми лидерами военных и политических группировок. Во всяком случае, свержение действующих режимов в 1964, 1985, 2014 и 2021 году оказалось возможным, только благодаря наличию негласного договора между сторонниками и противниками действующих режимов: прежние руководители получали гарантии безопасности в обмен на делегирование оппозиции функций государственного управления. Суданская армия выступала в качестве непосредственного модератора пронунсиаменте. Почти то же самое может произойти в случае разрушения государства как финала перманентного кризиса. Именно армия может выступить в качестве вдохновителя и основной движущей силы крушения Судана, развязав с согласия политических группировок войну как на внутреннем, так и на внешнем поле. Удивительно то, что международное сообщество, скорее всего, поддержит такой сценарий, который позволит установить абсолютный контроль над суданскими нефтяными месторождениями. Во время подписания Асмарской декларации в 1995 году практически все заинтересованные в суданском досье стороны поддержали проект, направленный на свержение политического режима. Сейчас же эти силы, искусственно разделённые на враждующие между собой фракции, скорее всего, так же объединятся, но только уже под флагом крушения Судана. Такой прогноз суданской действительности в научных кругах уже имеет весьма однозначное наименование – «Синдром Нового Юга», благодаря которому из состава Судана могут выйти новые политико-административные субъекты, заявившие о своей полной независимости. И этот сценарий может быть реализован уже в ближайшей перспективе.

Денис Коркодинов